[bla-bla-lab]

В рамках терапии пытаюсь отследить момент, когда в моей голове сломался транзистор, улавливающий свои и чужие эмоции.

Море букв о психологии и психологических проблемах.

Здесь нужно вставить ремарку о том, что уже порядочное количество лет я не уверена ни в одной эмоции, будь она моей или чьей-либо еще. Мой мозг ежедневно совершает титанические усилия, выстраивая логику и делая выводы на основе сухих данных. Чтобы хоть что-то понимать и хоть сколько-нибудь контролировать то, что происходит. И дофига часто ошибается, честно говоря.

Это такая модель защиты: я не могу полагаться на собственные ощущения от собственных слов и поступков, поэтому собираю статистику ("в прошлый раз я сделала то-то, и был скандал — больше не буду так делать") и переспрашиваю людей по стопицот раз, что они думают обо мне. Чтобы не повторять, мать их, длинные истории, после которых я последовательно едва не умерла, разочаровалась в людях, перестала писать и начала курить. Хьюстон, прием, есть ли у нас проблемы?

Предположения есть (о, привет, мой 2009, мы давно о тебе не говорили), причины поломки вроде как ясны, но как чинить их все еще не понятно.

***
Ощущение, что в битве с собственной головой я одинока как никогда, ошеломляет.

Я привыкла к тому, чтобы бить свои битвы в одиночку, но это всегда было скорее выбором, чем неизбежностью. В конце концов, со мной всегда есть люди, готовые оказать мне посильную помощь, как бы яростно я от нее не открещивалась.

А в этом сражении я одна. Точка, дата, подпись. От этого совершенно некуда деться, некого схватить за пуговицу и спросить, в какую сторону двигаться. Это пустое шоссе посреди гребанного ничего. Ощущение покинутости и богооставленности накрывает с головой и топит.

Я часто ловлю себя на мысли спросить у Асты на очередной встрече: "Сенсей, а делать-то что?!". И это порождает сразу несколько проблем:
1) хороший терапевт (а видит б-г, Аста хороший терапевт) не дает советов, это профессиональная этика и здравый смысл;
2) никто не сможет дать мне ответа, что делать с моей головой, поскольку даже мой терапевт не знает обо мне всего (даже я не знаю о себе всего);
3) это один из тех случаев, когда, выслушав совет, ты все равно продолжаешь думать над проблемой и не пользуешься советом, пока сам не дойдешь до аналогичной мысли.

Гаже того, конечный результат, к которому нужно прийти, тоже неизвестен. Я не могу представить себе, кем я буду, если поменяю что-то в своей голове. То есть я стою и ищу некий неизвестный азимут с неисправным компасом в руках. Беспомощность и невозможность подглядеть в конец учебника на страницу с ответом, вот на что это похоже.

Иногда идти и что-либо менять вообще не хочется: возникает ощущение, что, изменив что-либо в себе, я перестану существовать. Некстати вспоминается, что последние серьезные итерации правок в моей голове едва не закончились суицидом. Спасибо, за этот столик больше не наливать.

***
Все это в сумме создает ощущение того, что в этой истории может не быть хэппи-энда.
И открытый финал пугает почти так же, как первое в жизни осознание, что мы все умрем.

Двадцать три года я думала, что рано или поздно, так или иначе, у меня все будет в порядке.
Ни-фи-га.