Будь прям и горд, раздроблен изнутри, на ощупь тверд. (с)
Автор: Eleniel
Бэта: MW, родимый.
Рейтинг: G
Жанр: agnst, hurt/comfort
Размер: mini (1348 слов)
От автораЭто жуть. Признаюсь честно, я не знаю, что такого аффтар скурил, чтобы это написать. Прошу прощения перед людьми, которым нравятся сказки Гофмана - Джон здесь "приобрел" лично мои воспоминания и ассоциации, а мое детское знакомство с Гофманом (лет эдак в пять) было тяжелым, мрачным и трудно усваиваемым. Не говоря уж о всяких крошках Цахес, или с каким рассказом у меня так стойко астролябия ассоциируется?
а еще меня тут занесло почитать 15.04, поэтому мориартий все еще бушует в крови и отдает в мозг.
Каюсь за очередное просроченное исполнение, но реал меня не отпускает. Тапки как всегда приветствуются
И дадада, я честно пыталась развить сюжет "Шерлок спасает Джона от депрессии". Получилось криво. Зато есть Шерлок с крекером.
читать можно, но лучше не стоитНаверное, всем знакомо чувство, возникающее, когда ты не можешь заснуть. В голове роятся сотни миллионов мыслей, одна мысль цепляется за другую, переплетается, складываясь в полнейшую, запутанную бессмыслицу. И заглушить этот рой, приостановить ассоциативный ряд – уже что-то сверхъестественное, запредельное. Особенно сложно справиться с мыслями в такие ночи, когда эмоции бьют через край, подминая под себя, как лавина, и унося, унося далеко от берега, словно шлюпку в злой шторм.… Ты уже где-то невообразимо далеко, затерялся меж бурунами волн, захлестывающих небо. И даже иногда хочется, чтобы одеяло, обернувшееся вокруг теплым коконом, стало как минимум тряпкой с хлороформом, помогая отключиться и забыть, что такое постоянные мысли.
Вообще-то Джон жалел Холмса. Все-таки этому невозможному психу приходилось мириться с миллиардами мыслей и идей ежедневно, и вряд ли он умел справляться с ними, не прибегая к наркотикам и пластырям, которые Уотсон спрятал еще в прошлом месяце. Вспомнилась сказка, какая-то иностранная, где котенок прятал от щенка котлету «в самое надежное место». Но, если подумать, то щенок, это как раз Джон, а Шерлок… это Шерлок. Порода Холмс, опасная, заразная, бескомпромиссная.
Нет, безусловно, Джон Шерлока любил. Во многих смыслах этого слова: как друга, как человека, способного отдать четкие и точно сработающие указания к действию, как большого ребенка, за которым нужно следить двадцать пять часов в сутки, как редкую бабочку, на чьи индиговые крылья можно любоваться бесконечно…
Шерлок был уникальным человеком, с которым, несмотря на его ужасный характер, Джон чувствовал себя там, где ему нужно (и совершенно обязательно) находиться. Не будь у него этой уверенности (в процентном соотношении с желанием послать детектива ко всем чертям и съехать, занимавшей около восьмидесяти против двадцати), Уотсон без промедления собрал бы вещи и сбежал из квартиры 221b. Но уверенность была, и Джон терпел.
Только иногда по ночам к нему все равно подкрадывалась – уже из другой сказки – кукла-щелкунчик и, как орехи, щелкала его мечты, планы, и его жизнь – день-щелк, день-щелк, день-щелк. Временами феерия чистого разума дорисовывала кукле синие глаза и черные вьющиеся волосы, и Джон зажмуривал глаза, мотая головой и пытаясь прогнать навязчивое видение, которое продолжало назойливо щелкать над ухом. Он любил Шерлока, но иногда любить становилось выше его сил.
Джон впадал в депрессию и психоз, нервничая и мысленно уговаривая себя не послать Шерлока куда подальше прямо вслух. Потому что на одной чаше весов были Шерлок, Лестрейд, приключения и какой-то почти наркотический приход от круговорота жизни вокруг. А на другой – желание вырубиться, едва голова коснется подушки, и проснуться в собственном доме, где жена будет готовить его любимые пирожки с яблоком, в ногах, запутавшись в одеяле, будет валяться кот (черный, и Уотсон даже знал, как мог бы его назвать), а из детской кроватки выглядывали бы две забавные русые макушки.
И уж точно Джон предпочел бы просыпаться в четыре часа утра от чего угодно, хоть от праздничного салюта стрелковых орудий Армии Соединенного Королевства под окном, но только не от этих заунывных трелей, сплавляющийся в совершенно нереальный диссонанс.
Опять вспомнился Гофман – к чему бы это… Наверное, именно так скрипели зубами по ночам мыши. Бог видит, Уотсон с самого детства не любил эту сказку. Она оказалась запутанной и страшной, совсем не такой, какой казалась снаружи - по балету, на который его сводила мама. Уотсон-старший честно пытался привить сыну любовь к Гофману и читал ему и другие книжки – кажется, «крошку Цахес». Непонятно почему, но сказки вызывали стойкую ассоциацию с астрономией, телескопами и астролябиями. А еще стойкое, неизводимое ничем отвращение.
Осознав, что поспать до половины седьмого, как обычно, ему все равно уже не удастся, Джон накинул халат и спустился вниз, чтобы сварить себе кофе и написать что-нибудь едкое в блог. Потом, конечно же, закрыть, а то и вовсе стереть запись – к вечеру он уже наверняка будет сожалеть о срыве, а репутация Шерлока и так дышит на ладан. Терпеть-терпеть-терпеть.
Третья ступенька привычно скрипнула – не то под ногами Джона, не то под эфемерной тяжестью скользнувшей по ней полоски света из гостиной: в дверном проеме на фоне оранжевых бликов отчетливо вырисовывался высокий бесформенно-халатный силуэт, двигавший смычком даже не по скрипке – по оголенным нервам собственного соседа.
Растерянный (как отметил с изумлением Джон) оклик догнал его на пороге кухни:
- Ты не спишь?
- Нет, Шерлок, сплю! На ходу сплю! – развернулся на пятках Уотсон, у которого раздирало виски от только что стихших скрипичных завываний, и проорал Шерлоку в лицо - Твой идеальный сосед должен быть глухим и слепым, чтобы жить с тобой спокойно, честное слово!
Оторопь на лице Шерлока и его ошеломленное молчание пригасили в Джоне запал, грозившийся взорваться потоком ругательств, и он прошел-таки в кухню, зло гремя чашками, блюдцами и джезвой. К черту миссис Хадсон (бедная старушка все равно наверняка не спит с такими-то концертами за стеной), к черту ногу, которая опять начала побаливать из-за нервов, к черту работу, планы, интересы, блог и собственную никчемную жизнь. И главное – к чертям Шерлока Холмса!
…который почему-то не продолжил терзание скрипки, а прошел на кухню и мягко перехватил у Джона джезву, выливая мало похожую на кофе бурду в раковину. Уотсон только смотрел, как детектив достает с полки упаковку чая и заварочный чайник, тут же принимаясь молча химичить над ним, доливая кипяток и досыпая каких-то мало понятных трав. У миссис Хадсон он их нашел, что ли…
Когда через несколько минут под носом возникла обжигающе горячая белая кружка с продуктом Шерлоковой кухни, Джон вдруг сообразил, что выпал из реальности минуты на три, не меньше, размышляя о травах, чае, миссис Хадсон и о том, кто обычно варит на этой кухне кофе. Он кивнул и машинально повиновался, пока Шерлок усадил его за стол, подвинув ближе вазу с крекерами и мятными пряниками.
- Рассказывай, - беспрекословно отрезал Холмс. И, видя непонимание на лице друга, добавил, - Все.
- Мне снятся кошмары, меня достали ты и твоя гребаная скрипка, я чувствую себя жалким неудачником. Мне уже за тридцать, ни работы, ни семьи, ни личной жизни, один личный частный детектив только в наличии. Ты понимаешь, ты – единственное, что наполняет мою жалкую жизнь.
- Как и ты – мою. Что за кошмары?
Уотсон пропустил реплику мимо ушей, отпивая немного сладковатый чай.
- М?
- Какие кошмары, Джон?
- Щелкунчик. Крошит орехи. Карлик. Астрономические приборы, много вещей, путающихся у меня в голове. А… астролябия. Телескопы. Зубастая новогодняя кукла, которая меня грызет. А еще скрипка. Твоя скрипка, завывающая по ночам, как раненная кошка.
Джон поднял глаза от полупрозрачной жидкости в чашке на Шерлока. У того был сильно озадаченный вид, казалось, что какую-то часть монолога Джона он пропустил, зависнув на каком-то определенном моменте, как устаревшая версия программы.
- Джон… а что такое астролябия? – наконец спросил Шерлок.
Десятью минутами позже Джон сидел за компьютером, ища в интернете понятное описание принципа работы астролябии с качественными иллюстрациями, а Шерлок, от которого почему-то пахло молоком и мятными леденцами, нависал над ним, положив подбородок ему на плечо и внимательно наблюдая за мелькающим на экране текстом.
Еще через полчаса, когда Шерлок уяснил и записал на жесткий диск все интересующие его данные, они снова сидели на кухне и пили чай. Уже нормальный, без успокоительных трав и всего такого. К удивлению Джона, Шерлок вполне аппетитно хрупал сырным крекером, вслух размышляя про древние методы счета и ведения наблюдений. И вдруг прервался на полуслове, после глотка чая переходя на совершенно другую тему:
- Спасибо, Джон.
- За что?
- Меня тоже мучают кошмары. Иногда, когда мне скучно, я начинаю думать… ну, как обыкновенные люди. Что у меня однообразная жизнь: расследования и личный блоггер. Наверное, с точки зрения нормального человека, это ненормально, когда всего два пункта характеризуют все существование…
- Знаешь, меня вот устраивает и один-единственный личный детектив. Разумеется, когда не истязает скрипку в четыре часа утра, - усмехнулся Джон, откусывая кусочек пряника.
Закрытая запись в блоге Джона Хэмиша Уотсона. Сегодня 05:54
«Наверное, всем знакомо чувство, возникающее, когда ты не можешь заснуть. В голове роятся сотни миллионов мыслей, одна мысль цепляется за другую, переплетается, складываясь в полнейшую, запутанную бессмыслицу. И заглушить этот рой, приостановить ассоциативный ряд – уже что-то сверхъестественное, запредельное… Еще многим знакомо гложущее ощущение кошмара, от которого невозможно отвертеться.
И знаете, мне кажется, что сегодня я и Шерлок вывернулись из чего-то похуже, чем перестрелка или захват заложников. Просто теперь я точно знаю, что, даже если я и убиваю на это консультирующее чудовище всю свою жизнь, это, во всяком случае, взаимно.
Щелкунчик добрался до Конфетенбурга в целости, а я пошел просыпать работу. Сегодня будет очередной тяжелый день, и мне необходимо выспаться. Шерлок честно обещал неделю не трогать скрипку – в качестве моральной компенсации. Я счастлив. Всем спокойной ночи»
Бэта: MW, родимый.
Рейтинг: G
Жанр: agnst, hurt/comfort
Размер: mini (1348 слов)
От автораЭто жуть. Признаюсь честно, я не знаю, что такого аффтар скурил, чтобы это написать. Прошу прощения перед людьми, которым нравятся сказки Гофмана - Джон здесь "приобрел" лично мои воспоминания и ассоциации, а мое детское знакомство с Гофманом (лет эдак в пять) было тяжелым, мрачным и трудно усваиваемым. Не говоря уж о всяких крошках Цахес, или с каким рассказом у меня так стойко астролябия ассоциируется?
а еще меня тут занесло почитать 15.04, поэтому мориартий все еще бушует в крови и отдает в мозг.Каюсь за очередное просроченное исполнение, но реал меня не отпускает. Тапки как всегда приветствуются
И дадада, я честно пыталась развить сюжет "Шерлок спасает Джона от депрессии". Получилось криво. Зато есть Шерлок с крекером.
читать можно, но лучше не стоитНаверное, всем знакомо чувство, возникающее, когда ты не можешь заснуть. В голове роятся сотни миллионов мыслей, одна мысль цепляется за другую, переплетается, складываясь в полнейшую, запутанную бессмыслицу. И заглушить этот рой, приостановить ассоциативный ряд – уже что-то сверхъестественное, запредельное. Особенно сложно справиться с мыслями в такие ночи, когда эмоции бьют через край, подминая под себя, как лавина, и унося, унося далеко от берега, словно шлюпку в злой шторм.… Ты уже где-то невообразимо далеко, затерялся меж бурунами волн, захлестывающих небо. И даже иногда хочется, чтобы одеяло, обернувшееся вокруг теплым коконом, стало как минимум тряпкой с хлороформом, помогая отключиться и забыть, что такое постоянные мысли.
Вообще-то Джон жалел Холмса. Все-таки этому невозможному психу приходилось мириться с миллиардами мыслей и идей ежедневно, и вряд ли он умел справляться с ними, не прибегая к наркотикам и пластырям, которые Уотсон спрятал еще в прошлом месяце. Вспомнилась сказка, какая-то иностранная, где котенок прятал от щенка котлету «в самое надежное место». Но, если подумать, то щенок, это как раз Джон, а Шерлок… это Шерлок. Порода Холмс, опасная, заразная, бескомпромиссная.
Нет, безусловно, Джон Шерлока любил. Во многих смыслах этого слова: как друга, как человека, способного отдать четкие и точно сработающие указания к действию, как большого ребенка, за которым нужно следить двадцать пять часов в сутки, как редкую бабочку, на чьи индиговые крылья можно любоваться бесконечно…
Шерлок был уникальным человеком, с которым, несмотря на его ужасный характер, Джон чувствовал себя там, где ему нужно (и совершенно обязательно) находиться. Не будь у него этой уверенности (в процентном соотношении с желанием послать детектива ко всем чертям и съехать, занимавшей около восьмидесяти против двадцати), Уотсон без промедления собрал бы вещи и сбежал из квартиры 221b. Но уверенность была, и Джон терпел.
Только иногда по ночам к нему все равно подкрадывалась – уже из другой сказки – кукла-щелкунчик и, как орехи, щелкала его мечты, планы, и его жизнь – день-щелк, день-щелк, день-щелк. Временами феерия чистого разума дорисовывала кукле синие глаза и черные вьющиеся волосы, и Джон зажмуривал глаза, мотая головой и пытаясь прогнать навязчивое видение, которое продолжало назойливо щелкать над ухом. Он любил Шерлока, но иногда любить становилось выше его сил.
Джон впадал в депрессию и психоз, нервничая и мысленно уговаривая себя не послать Шерлока куда подальше прямо вслух. Потому что на одной чаше весов были Шерлок, Лестрейд, приключения и какой-то почти наркотический приход от круговорота жизни вокруг. А на другой – желание вырубиться, едва голова коснется подушки, и проснуться в собственном доме, где жена будет готовить его любимые пирожки с яблоком, в ногах, запутавшись в одеяле, будет валяться кот (черный, и Уотсон даже знал, как мог бы его назвать), а из детской кроватки выглядывали бы две забавные русые макушки.
И уж точно Джон предпочел бы просыпаться в четыре часа утра от чего угодно, хоть от праздничного салюта стрелковых орудий Армии Соединенного Королевства под окном, но только не от этих заунывных трелей, сплавляющийся в совершенно нереальный диссонанс.
Опять вспомнился Гофман – к чему бы это… Наверное, именно так скрипели зубами по ночам мыши. Бог видит, Уотсон с самого детства не любил эту сказку. Она оказалась запутанной и страшной, совсем не такой, какой казалась снаружи - по балету, на который его сводила мама. Уотсон-старший честно пытался привить сыну любовь к Гофману и читал ему и другие книжки – кажется, «крошку Цахес». Непонятно почему, но сказки вызывали стойкую ассоциацию с астрономией, телескопами и астролябиями. А еще стойкое, неизводимое ничем отвращение.
Осознав, что поспать до половины седьмого, как обычно, ему все равно уже не удастся, Джон накинул халат и спустился вниз, чтобы сварить себе кофе и написать что-нибудь едкое в блог. Потом, конечно же, закрыть, а то и вовсе стереть запись – к вечеру он уже наверняка будет сожалеть о срыве, а репутация Шерлока и так дышит на ладан. Терпеть-терпеть-терпеть.
Третья ступенька привычно скрипнула – не то под ногами Джона, не то под эфемерной тяжестью скользнувшей по ней полоски света из гостиной: в дверном проеме на фоне оранжевых бликов отчетливо вырисовывался высокий бесформенно-халатный силуэт, двигавший смычком даже не по скрипке – по оголенным нервам собственного соседа.
Растерянный (как отметил с изумлением Джон) оклик догнал его на пороге кухни:
- Ты не спишь?
- Нет, Шерлок, сплю! На ходу сплю! – развернулся на пятках Уотсон, у которого раздирало виски от только что стихших скрипичных завываний, и проорал Шерлоку в лицо - Твой идеальный сосед должен быть глухим и слепым, чтобы жить с тобой спокойно, честное слово!
Оторопь на лице Шерлока и его ошеломленное молчание пригасили в Джоне запал, грозившийся взорваться потоком ругательств, и он прошел-таки в кухню, зло гремя чашками, блюдцами и джезвой. К черту миссис Хадсон (бедная старушка все равно наверняка не спит с такими-то концертами за стеной), к черту ногу, которая опять начала побаливать из-за нервов, к черту работу, планы, интересы, блог и собственную никчемную жизнь. И главное – к чертям Шерлока Холмса!
…который почему-то не продолжил терзание скрипки, а прошел на кухню и мягко перехватил у Джона джезву, выливая мало похожую на кофе бурду в раковину. Уотсон только смотрел, как детектив достает с полки упаковку чая и заварочный чайник, тут же принимаясь молча химичить над ним, доливая кипяток и досыпая каких-то мало понятных трав. У миссис Хадсон он их нашел, что ли…
Когда через несколько минут под носом возникла обжигающе горячая белая кружка с продуктом Шерлоковой кухни, Джон вдруг сообразил, что выпал из реальности минуты на три, не меньше, размышляя о травах, чае, миссис Хадсон и о том, кто обычно варит на этой кухне кофе. Он кивнул и машинально повиновался, пока Шерлок усадил его за стол, подвинув ближе вазу с крекерами и мятными пряниками.
- Рассказывай, - беспрекословно отрезал Холмс. И, видя непонимание на лице друга, добавил, - Все.
- Мне снятся кошмары, меня достали ты и твоя гребаная скрипка, я чувствую себя жалким неудачником. Мне уже за тридцать, ни работы, ни семьи, ни личной жизни, один личный частный детектив только в наличии. Ты понимаешь, ты – единственное, что наполняет мою жалкую жизнь.
- Как и ты – мою. Что за кошмары?
Уотсон пропустил реплику мимо ушей, отпивая немного сладковатый чай.
- М?
- Какие кошмары, Джон?
- Щелкунчик. Крошит орехи. Карлик. Астрономические приборы, много вещей, путающихся у меня в голове. А… астролябия. Телескопы. Зубастая новогодняя кукла, которая меня грызет. А еще скрипка. Твоя скрипка, завывающая по ночам, как раненная кошка.
Джон поднял глаза от полупрозрачной жидкости в чашке на Шерлока. У того был сильно озадаченный вид, казалось, что какую-то часть монолога Джона он пропустил, зависнув на каком-то определенном моменте, как устаревшая версия программы.
- Джон… а что такое астролябия? – наконец спросил Шерлок.
Десятью минутами позже Джон сидел за компьютером, ища в интернете понятное описание принципа работы астролябии с качественными иллюстрациями, а Шерлок, от которого почему-то пахло молоком и мятными леденцами, нависал над ним, положив подбородок ему на плечо и внимательно наблюдая за мелькающим на экране текстом.
Еще через полчаса, когда Шерлок уяснил и записал на жесткий диск все интересующие его данные, они снова сидели на кухне и пили чай. Уже нормальный, без успокоительных трав и всего такого. К удивлению Джона, Шерлок вполне аппетитно хрупал сырным крекером, вслух размышляя про древние методы счета и ведения наблюдений. И вдруг прервался на полуслове, после глотка чая переходя на совершенно другую тему:
- Спасибо, Джон.
- За что?
- Меня тоже мучают кошмары. Иногда, когда мне скучно, я начинаю думать… ну, как обыкновенные люди. Что у меня однообразная жизнь: расследования и личный блоггер. Наверное, с точки зрения нормального человека, это ненормально, когда всего два пункта характеризуют все существование…
- Знаешь, меня вот устраивает и один-единственный личный детектив. Разумеется, когда не истязает скрипку в четыре часа утра, - усмехнулся Джон, откусывая кусочек пряника.
Закрытая запись в блоге Джона Хэмиша Уотсона. Сегодня 05:54
«Наверное, всем знакомо чувство, возникающее, когда ты не можешь заснуть. В голове роятся сотни миллионов мыслей, одна мысль цепляется за другую, переплетается, складываясь в полнейшую, запутанную бессмыслицу. И заглушить этот рой, приостановить ассоциативный ряд – уже что-то сверхъестественное, запредельное… Еще многим знакомо гложущее ощущение кошмара, от которого невозможно отвертеться.
И знаете, мне кажется, что сегодня я и Шерлок вывернулись из чего-то похуже, чем перестрелка или захват заложников. Просто теперь я точно знаю, что, даже если я и убиваю на это консультирующее чудовище всю свою жизнь, это, во всяком случае, взаимно.
Щелкунчик добрался до Конфетенбурга в целости, а я пошел просыпать работу. Сегодня будет очередной тяжелый день, и мне необходимо выспаться. Шерлок честно обещал неделю не трогать скрипку – в качестве моральной компенсации. Я счастлив. Всем спокойной ночи»
@темы: SH fanfiction, (с) Eleniel
